Вера, сомнение, фанатизм - Страница 32

Он говорил:

– Я все для тебя делаю: я защищаю тебя от твоего отца, я защищаю тебя от твоей матери, я защищаю тебя от твоих учителей, я защищаю тебя от соседей – иначе ты бы постоянно ходил битый. И ты не можешь сделать для меня эту мелочь?

Я отвечал:

– Это не мелочь. Это принципиальный вопрос.

Но после моего просветления, первое, что я сделал, это помассировал его ноги. Он спросил:

– Что ты делаешь?

И я сказал:

– Прости меня, пожалуйста! Я никогда не знал, сколько тебе лет, какая тяжелая у тебя работа. Твои ноги, должно быть, болят. Наверное, ты не можешь уснуть, пока кто-нибудь не сделает тебе массаж.

– Но, – сказал он, – это против твоих принципов.

Я ответил:

– Это правда, но человека, против чьих принципов это было, больше нет. Он умер со всеми своими принципами, со всеми своими убеждениями. Теперь ты видишь тотально нового человека. И не думай, что я делаю это, выполняя свой долг, я хочу это сделать для собственного удовольствия.

Его это поставило в тупик. Он говорил:

– С тобой всегда одни проблемы, старый ты или новый. Прежде ты был против массажа; теперь ты не даешь мне спать! Ты продолжаешь массаж, а я говорю: «Хватит!» Сейчас я засыпаю, а ты продолжаешь массировать. Это мешает мне заснуть!

Я отвечал:

– Это твоя проблема, но мне придется компенсировать весь этот двадцать один год, в течение которых я отказывался. Ты стареешь, в любой день ты можешь отправиться на тот свет; я не хочу остаться хоть что-то должен. Так что, можешь ты уснуть или нет, это твоя проблема. Учись спать так! А я собираюсь полностью компенсировать тот двадцать один год, что я отказывался.

Он позвонил моему отцу и сказал:

– Забери своего сына куда подальше! Теперь он говорит, что просветлен – возможно, он и просветлен, но он по-прежнему доставляет неудобства окружающим.

Я сказал:

– Да, я продолжу это и в просветленном состоянии. Я не могу бросить то, что я любил. Я буду делать то же самое, но как просветленный.

С тех пор я никогда ничего не делал из чувства долга, из чувства ответственности, из-за того, что от меня этого ожидали. Но я делал это, чтобы чувствовать себя счастливым. Я делал то, что, как я чувствовал, исходило из чувства любви, сострадания.

Почему я говорю с вами? Почему я создал всемирное движение саньясы? Я мог бы жить тихо и мирно, без хлопот где-нибудь в Кашмире, в Гималаях, безо всяких проблем. Я взвалил на себя столько ненужных хлопот. Я никогда не был в Германии, но там в судах против меня заводят дела. Странный мир! Я только пролетал над Германией. Я не могу представить себе, как, пролетая над Германией на высоте в тысячи футов, я мог сделать хоть что-нибудь не так, вследствие чего там меня ожидают ордера на арест.

У меня никогда не было счетов в банке, потому что я всегда трачу деньги прежде, чем получаю. Я смотрю на это очень оптимистично: деньги появятся, трать их! Поэтому вопрос о том, чтобы иметь банковский счет, даже не возникал. Но совсем недавно мне сообщили, что некий орган государственной власти в Америке открыл в Швейцарии банковский счет на мое имя, с моей подписью, чтобы завести на меня дело.

Моя подпись общеизвестна. Любой сколько-нибудь ловкий человек сможет подделать ее, это не частная собственность. Я дал автографы миллионам саньясинов – мою подпись можно достать где угодно, и открыть счет на мое имя очень легко. Это странный мир. Я думал, что я беднейший человек, но теперь у меня есть счет в швейцарском банке! Я надеюсь, они положили на него несколько миллиардов долларов, потому что, если вы так щедры, будьте щедры по-настоящему!

Я прожил эти три десятилетия из чистой любви. Я страдал, но без каких-либо жалоб. На мою жизнь совершались покушения, но я не держу никакого зла на тех, кто хотел убить меня. Я могу понять – я обладаю правильным видением, я могу видеть. Я вызывал у этих людей раздражение, потому что я, не переставая, разрушал их систему верований, уничтожал их традиции, их условности.

Я делал это из любви. Я хотел, чтобы они освободились ото всех видов мусора, который столетиями засыпал их существо. Но они не думали, что это мусор, они думали, что это сокровище. Естественно, они были оскорблены, и они хотели убить меня, потому что, если такой человек останется жив, он оставит многих людей без их сокровищ. Я могу это понять.

Религии учат вас прощать. Я утверждаю, что это неправильно. Прощать – это значит, что вас обидели; иначе зачем надо прощать? Я никогда никого не прощал по той простой причине, что меня никто никогда не обижал. Я понимаю их ситуацию, их проблемы. Я вижу их насквозь. Они не причиняют вреда ради вреда; они делают это, чтобы спасти свою религию, свою культуру, свою цивилизацию. И, конечно, каждый имеет право спасать свою религию, свою культуру, свою цивилизацию.

Из самопознания возникает великое понимание. Нет необходимости прощать. Не нужно прилагать усилий, чтобы полюбить своего врага. Я не согласен с Иисусом. Он говорит: «Любите врагов ваших», – но, чтобы полюбить вашего врага, сначала вы должны признать его своим врагом. Мое понимание способствует тому, что враг исчезает. Кого я должен любить сейчас? Врага нет.

Иисус говорит: «Возлюби ближнего своего». Я абсолютно одинок во всем этом перенаселенном мире. Никто не является моим ближним, потому что никто не может нарушать границы моего существа, так и я не могу вторгаться в чье-либо существо. Каждый человек – это остров внутри себя самого. Я не могу принять мысль, что вы обязаны «любить ближнего своего». Почему Иисус так сказал? Потому что никто не любит своих ближних; на самом деле, ваши ближние – ваши злейшие враги. Все ненавидят ближних, завидуют ближним, считают, что те наслаждаются жизнью, богаты, у них есть и то и это, и чувствуют себя несчастными, сравнивая себя с ними, чувствуют себя соперниками. А как вы можете любить кого-то, с кем вы соперничаете?